Зачем актёру очень нужны были деньги.
Александр Абдулов ранее никогда не брал у журналистов денег за интервью. По одной причине: он в них не нуждался. Но что случилось в конце прошлого года? У нас есть некоторые версии, на что ему очень нужны были 25000 евро.
Версия 1. на лечение.
Знакомые Абдулова сказали нам, что у актёра были деньги на лечение. И были «друзья с деньгами», которые всегда ему готовы финансово помочь… Но только лечение в израильской клинике «Ихилов», где Абдулов находился 27 дней с 31 августа по 26 сентября прошлого года, обошлось в 270000 долларов. Потом актёр проходил курс профилактической противоопухолевой терапии в Москве. А он тоже стоит немалых средств. Плюс безумно дорогое лекарство, на котором актёр жил последние четыре месяца. Поэтому любая помощь для Александра Гавриловича была бы кстати…
Версия 2. Близким.
Александр Гаврилович перевёз из Ферганы в Москву всех своих близких: маму и брату с его семьёй. Актёр жил и работал только ради них. Делал всё, чтобы близкие ни в чём не нуждались. Говорят, он даже открыл в одном банке сберкнижки на имя мамы Людмилы Александровны и брата Роберта. И клал на них все дополнительные заработки. Актёр не раз говорил:
- На что будут жить брат и мама, если со мной вдруг случится что-нибудь?
А ведь ещё у него в марте родилась маленькая дочь…
Версия 3. На фильм.
Абдулов мечтал снять фильм-сказку «Снежная королева» и никак не мог найти деньги на этот проект. Но он дал себе зарок: после фильма «Гарин» (его актёр так и не успел закончить) начать поиски средств для этой сказки, чтобы посвятить её своей дочурке…

«Обыкновенное чудо».
После съёмок «Чуда» Александр Абдулов чувствовал себя заправским конником. Каскадёры с любопытством посматривали на артиста из Москвы, решившего сниматься без дублёра. Но Александр в грязь лицом не ударил и самоотверженно выполнил все трюки сам. А один раз чуть не покалечился. По сценарию, разбойники, спасаясь от погони, попадают в узкое горное ущелье. И вот во время дубля Абдулов видит, как скачущие впереди каскадёры поднимают на прыжок лошадей и исчезают в клубах густой пыли. Свернуть некуда, остановить лошадь невозможно. Абдулов лишь успевает увидеть внизу широкую канаву… К счастью, приземлился актёр безболезненно – удар смягчили несколько лошадей и каскадёров, которые оказались в этой канаве на несколько секунд раньше.
Фразочки:
«Палача и рюмку водки. Водку мне, остальное – ему».
«Мне ухаживать некогда. Вы привлекательны, я чертовски привлекателен. Чего зря время терять? В полночь жду!»

«Гений».
Актриса Лариса Белогурова, которая сыграла в фильме жену «гения», была в хорошей физической форме, и режиссёр картины предложил её сыграть полуэротическую сцену: когда милиционеры в очередной раз пытаются взять главного героя с поличным и вламываются в квартиру, Лариса встречает их топлес. Она легко на это согласилась. А Абдулов так вдохновился озорством режиссёра, что тоже решил похулиганить: когда открывал дверь стражам порядка, позволил собственным брюкам упасть, и всё женское население Советского Союза смогло оценить ноги актёра. Кстати, народные умельцы воплотили некоторые изобретения «гения» в жизнь. Через пару лет после выхода фильма в продаже появились ручки с исчезающими чернилами.
Фразочки:
«Господи, как дети! Страна непуганых идиотов!»
«В азартные игры с государством не играю – всё равно обманет!»
«Как завещал товарищ Ленин: работать, работать и работать – и тогда будет много-много денежков!»

«Чародеи»
Мало кому известно, что на роль Абдулова в «Чародеях» пробовалась целая плеяда знаменитых актёров. Олег Янковский не прошёл по возрасту. Игорь Старыгин, по словам режиссёра, не смотрелся в паре с Яковлевой. Сергей Проханов в образе Ивана проработал с Александрой съёмочный день и был обижен, когда худсовет категорически отверг его. Последним соперником Абдулова был Игорь Костолевский, но и его забраковали. Александр же, к своему счастью, очень понравился Яковлевой.
Фразочки:
«Главное – чтобы костюмчик сидел!»
«Кто так строит, а? Кто так строит?»
«Он проходимец, о ноги у него кривые!»

«Мастер и Маргарита».
Во время работы над фильмом ходили слухи о том, что Абдулов вдруг потребовал значительно увеличить ему гонорар. Причём в ультимативной форме, пригрозив покинуть площадку. Съёмочная группа была потрясена поведением знаменитости, но Бортко все требования Абдулова выполнил. Уже потом говорили, что Абдулов просто испугался играть нечистую силу. Якобы он видел страшный сон и решил закончить сниматься.
Фразочки:
«Он такой же директор, как я – архиерей».
«Почём знать, почём знать!»
«Сижу, никого не трогаю, починяю примус!»

«Карнавал».
По сценарию, у героев Абдулова и Муравьёвой – молоденькой девушки из провинции и красавца москвича – завязывается роман, но жестокий Никита бросает Нину. После выхода «Карнавала» на экраны Ирине постоянно присылали письма и сочувствовали на улице, что у нее ничего не получилось с Никитой. Кстати, в эизни Абдулов и Муравьёва не были друзьями, и общались только на съёмочной площадке.
Фразочки:
«Я же говорю, я могу не говорить «же», но у нас все так говорят».
«Шо за город! Одни горы и пригорки!»

«Формула любви».
Эту картину помнят по песне «Уно моменто», которую Абдулов исполнил вместе с Фарадой. Однако, её в фильме могло не быть: по сценарию Маргадон с Жакобом не пели. Фарада с Абдуловым возмутились. Тогда Гладков создал музыку, а студентка иняза написала транскрипцию нескольких итальянских слов, и актёры их зарифмовали.
Фразочки:
«- Хочешь большой, но чистой любви?
- Да кто ж её не хочет…
- Тогда приходи сегодня ночью на сеновал…»
«Зачем нам кузнец? Не, нам кузнец не нужен. Что я, лошадь?!»

«Десять негритят».
Александр Гаврилович не читал сценарии. Так было и с «Десятью негритятами». Герой Абдулова в фильме умирает одним из первых, и актёр изучил сценарий только до этого места. А потом ходил по съёмочной площадке и интересовался, кто же всё-таки убийца… В конце концов Абдулов совсем запутался в сюжете фильма. Но сценарий так и не открыл.
Фразочки:
«Ещё один из нас оправдан. Увы, слишком поздно».
«Пари держу: убийца – старая дева».
«Дамы и господа, прошу тишины! Вам предъявляются следующие обвинения…»

Владимир Путин:
- Страшный недуг трагически оборвал жизнь этого выдающегося актёра. И такая потеря поистине невосполнима. Миллионы людей – поклонники творчества Александра Абдулова – скорбят вместе с нами. Зрители навсегда сохранят светлую память об этом замечательном артисте, бесконечно преданном родному театру. И конечно, будут любить его яркие, искромётные и глубокие работы в кино.

Инна Чурикова:
- Я не хочу верить, что Саши больше нет. На мой вопрос, чем он занят, он сказал, что монтирует фильм. Представляете? Я была уверена, что он победит болезнь, потому что Абдулов – это сама жизнь. Саша, как болит сердце, что ты…без очереди унёсся. Ещё бы и работать, и жить, и любить дочку и жену. Ты сказал недавно мне: «Так хочется быть дома. Я счастлив, я понял, что такое дом!»

Леонид Ярмольник:
- Где был Саша, там была радость, был праздник. И если рядом был ещё один праздник, то он обязательно должен был сделать так, чтобы наш был главнее.

Эммануил Виторган:
- Абдулов для нас остался человеком, которого будут не вспоминать, а помнить очень многие. Очень плохо, что вся творческая и бытовая жизнь Абдулова всегда была на виду. Этим пользовалась «жёлтая пресса», многие журналисты теперь должны пожалеть о том, что насочиняли про Сашу, который получил от них достаточное количество дерьма.

Александр Збруев:
- Когда мы готовились к юбилею театра, ты, Саша, говорил, что праздник должен состояться не только в помещении, но нужно обязательно перегородить улицу, поставить там трибуны, чтобы народу было много! Сегодня ты сделал это. Улица перегорожена. Тысячи людей пришли проститься с тобою – великим, добрейшим, замечательным артистом и человеком. Эх, Сашка-Сашка… Ты выкинул такое, что…не могу говорить… Царствие тебе небесное!

Сергей Шавло, генеральный директор «Спартака»:
- Совсем недавно казалось, что он пошёл на поправку, было улучшение состояния, и вот… Мы хотели ему позвонить, но он не очень шёл на контакт – видимо, разговаривать ему в таком состоянии не хотелось. Нам хотелось протянуть руку помощи, сказать: «Пожалуйста, не сдавайся». И мы знаем, что он не сдавался до последнего и боролся, как мог. Трудно представить, что он больше не позвонит нам и не спросит: «Как у вас дела?»

Любимый анекдот Александра Абдулова.
Выходят из казино двое: один – в трусах, а другой – вообще голый. И тот, который в трусах, говорит: - Ну, ты азартный!

Как Александр Абдулов развлекался в казино.
Актёр часто жил в долг. Он за один час мог спустить баснословную сумму и даже подраться. В общем, развлекался в казино на полную катушку…
… выиграл 100.000 долларов.
- Когда я впервые попал в игорную Мекку – Лас-Вегас – у меня от счастья закружилась голова, - рассказывал актёр. – Я понял: вот – моё место! Но дуракам сначала везёт. И я в первый же вечер выиграл 100.000 долларов. А на дворе – 1990-й! Но эти деньги у меня долго не задержались!
… заложил свой паспорт.
В одном парижском казино Абдулов спустил всё до нитки! Ему пришлось заложить свой… загранпаспорт. А самолёт в Москву – через три часа. Но в итоге паспорт он свой отыграть смог.
… подрался и угодил в милицию.
Как-то Абдулова не захотели впускать в одно казино Москвы. По словам охраны, «из-за неподобающего вида». Тогда пьяный актёр разозлился и набросился на охрану с кулаками. После чего всю ночь провёл в отделении милиции.

Вдова Александра Абдулова Юля.
Судьба нашей дочки предрешена!
Юля Абдулова не разговаривала ни с одним журналистом. И лишь спустя несколько месяцев после смерти любимого мужа она согласилась пообщаться с нашим журналом. Тем более и повод подходящий нашёлся – день рождение дочки Женечки.
- Юля, мы хотим поздравить вашу дочку Женечку с годиком…
- Спасибо…
- День рожденье совпал с вручение «Ники». Думаете, это случайность?
- Нет. Случайностей в жизни не бывает. Я знаю… Я в это верю…
- А подарок Жене специальная мини-«Ника» - тоже не случайность?
- Конечно, не случайность. Знаете, я думаю, что благодаря этому подарку судьба нашей… с Сашей… дочки уже предрешена…
- То есть она пойдёт по стопам своего знаменитого отца – и станет актрисой?
- Посмотрим… (загадочно улыбается.)
- Юля, что вы всё загадками говорите?
- Вы спрашиваете меня то, что не в моих силах и не в моей власти… Как и не во власти жизнь человека или… смерть… Каждый человек решает сам, что ему нужно на этой планете. Какая у него миссия. Что ему делать – жить дальше, работать, воспитывать детей или тихо… уйти…
- А где будут храниться две «Ники»?
- У Саши за городом есть специальный шкаф. В нём и хранятся все его награды. А мини-«Нику» я отдам дочке. Пусть играется…
- Как будете отмечать день рождение?
- По-домашнему. Только с самыми близкими людьми Жени…

Статья из журнала «Отдохни.Имена» - Май 2008.
Александр Абдулов.
Обыкновенное чудо по имени Саша.
Мы все знали о его болезни. И очень хотели верить, что он победит её. Но нет. Он умер сразу после Нового года. А в мае мы – уже без него – отпразднуем его юбилей «отличника» 55 лет.
Человек говорил с мудрой улыбкой: «Ну что, окостенели? Кто тут, в конце концов, помер – вы или я? Ну что, ребята, я с вами. Наливаем, закусываем, как обычно, чтобы между первой и второй пуля не пролетела. Всё путём, путём… Я даже благодарен этой проклятой болячке, потому что узнал, чего вы стоите. Нет-нет! Я глупость сейчас сказал, я всегда знал. Ещё хочу, чтобы было очень весело, я ведь за вами за всеми приглядываю… ниоткуда с любовью…» Это слова прощального монолога героя Александра Абдулова из его последнего фильма «Ниоткуда с любовью, или Весёлые похороны».
Наверное, о нём так трудно писать, потому что не сформировалось ещё, не улеглось в нас то страшное понимание, что его нет с нами. О нём трудно писать ещё и потому, что, когда берёшь интервью даже у тех, кто не был его близким другом, а просто работал вместе, общался, отдыхал, видишь в глазах людей отчаяние, видишь, как перехватывает горло спазм… Глухо падают слова, чтобы не потеряться – остаться и в наших душах.

«Он охватил своим талантом, добром и любовью гигантское пространство, и люди ответили ему. Абдулов – наше всё. Это солнце, которое светило не только московскому театру «Ленком», оно светило всему кинематографу… Саша был мужественным человеком, он сражался до конца».
Марк Захаров, режиссёр.

Хватало считанных минут, чтобы восстановиться.
«Помню 1982 год, мой первый сезон в Театре Станиславского, первые гастроли в Сочи. Там же гастролировали «Ленком» со спектаклями «Звезды и смерть Хоакина Мурьетты», - говорит артист Владимир Стеклов. – Случайно увидел Сашу на городском пляже, он стоял в тёмных очках и, не просто отдыхал, а оглядывался вокруг, будто соображал, что можно замутить на этом кусочке моря и прибрежных скал. Уже позже я понял: он просто не мог без постоянного полёта фантазии, это в нём присутствовало всегда, всегда бродило!
Первый спектакль, который я посмотрел с ним в Москве, - «Юнона и Авось». Абдулов – сумасшедший, неистовый, одержимый еретик. Там был эпизод, когда Саша на сцене с горящими факелами, это было настолько заразительно, так фантастически сделано им, что, казалось, горят не факелы – он сам горит и сгорает в огне во имя какой-то идеи. Горит ярко и неистово… Про Абдулова говорят, что он, как праздник, - прошагал, прогремел. А я говорю: этот человек – еретик, который сжёг себя! Сам себя сжёг!
Потом, когда я перешёл работать в «Ленком», в период репетиций «Поминальной молитвы», мы особенно с ним сблизились. Наверное, ленкомовцы по-разному отнеслись к моему назначению на роль Тевье – ведь мне приходилось играть по очереди с Евгением Леоновым – но когда пошла работа, именно в Саше я не ощущал какой-то закрытости, отсутствия помощи, нежелания участвовать в этом эксперименте. Хотя это не значит, что он был человеком, с которым всё дозволено и который позволял всё. Нет, там была своя шкала ценностей, своя этическая и нравственная система координат.
Он был невероятно распахнут. Вот заканчивался спектакль «Поминальная молитва» - и как-то, словно само собой разумеющееся, он говорил: «Чего дальше-то делать? Зайдём ко мне?». Был при театре кабинет, где он организовывал какие-то вещи, включая «Задворки» (благотворительные вечера). Вот там мы и просиживали долгие вечера, переходящие в длинные ночи. Не то чтобы Саша сидел и делился своими планами, фантазиями, хотя и это, конечно, тоже было. Просто каждый, кто приходил (причём люди не обязательно творческого цеха – из пошивки, столярки), ему был интересен. Особенно если что-то ещё только задумывалось. Он умел «зажигать»…

А не задолго до того, как Саша ушёл, режиссер Вадим Дубровицкий пригласил нас в проект «Полонез Кречинского» Сухово-Кобылина. Съёмки проходили в Питере. Саша играла князя, сам придумал себе очень сложный грим – совершено голый череп. Так как у него было много параллельной работы, он не мог обриться наголо, и ему делали пластику. Это невероятно муторно, занимает около трёх часов. Он часто приезжал на съёмки сразу после спектаклей, но при этом не спал – курил, пил кофе, опять курил, я его без сигареты не видел. И всегда был настолько энергичен, что его трудно было вообразить усталым, хотя работал неимоверно много. Я видел его в разные моменты съёмок, в разное время суток, но никогда не видел уставших, потухших глаз. Казалось, ему хватало каких-то минут, секунд, чтобы восстановиться. А в конце рабочего дня он говорил: «Сейчас закончатся съёмки, и мы поедим ужинать, потому что нас уже ждут». Но это было только начало, потом ехали в казино, потом… А в 8 утра смена, а на его сложный грим надо было приходить ещё раньше…
В профессии он был невероятно требователен к партнёру, к себе. И в то же время – необыкновенно щедр, помогал, даже рискуя, подставляясь. Был, к примеру, такой случай: на репетиции «Поминальной молитвы» у меня отнялась нога. Никто ничего не понял, кроме Саши, причём я не успел ему ни чего сказать. Не знаю, был ли я при этом бледен, но выступила испарина. Это произошло минут через пять после большого перерыва, когда закончился первый акт. Мы сидели в буфете, отдыхали, потом пошли на сцену. Начало второго акта – встреча Тевье и Менахема (эту роль играл Адулов). Я не успел выйти на сцену, как опустился от какой-то непонятной боли, отнялась нога. Это произошло в секунду, я сел на молочный бидон, который был у Тевье. Начался диалог с Менахемом. Пересиливая боль, я попытался говорить сидя, но потом должен был уйти со сцены, а я встать не могу.
И вдруг Саша спокойно обращается к Захарову: «Марк Анатольевич, давайте прервёмся, кофейку попьём». Это через пять минут после большого перерыва! Захаров понял: «Да, хорошо, перерыв 15 минут». Саша позвал кого-то из монтировщиков, мне помогли уйти со сцены. И не было при этом: «Ах, быстрее звоните в «скорую»!» Не было шума, повода для перетолков и сплетен… Вот в этом весь Саша.
Он очень трепетно относился к своему дому. Очень хотел и обрёл его. Помню, мы ездили на дачу, которую он снимал на Ярославском шоссе, и он мечтал – вот когда-то будет свой дом. И мечта сбылась. У него было перманентное состояние строительства, это состояние души. Он всё время что-то перестраивал, делал. Я как-то приехал к нему после спектакля с маленькой дочкой Глафирой. Тогда на даче ещё не было пруда, но он говорил: «Вот здесь у меня будет пруд!» Я думал: «Гигантский объём работы. Какой пруд?!» И всё же он сделал этот пруд… Саша не страдал комплексом Манилова. Свои бесчисленные идеи он воплощал в жизнь. Он умел это делать. В отличие от многих других – умел…»

Всегда был готов к озорству, шуткам.
Актёр театра «Ленком» Александр Карнаушкин – из тех, кто знаком с Абдуловым со студенческой скамьи: оба в 1971 году поступили на первый курс ГИТИСа к профессору Иосифу Моисеевичу Раевскому: «Когда Саша сдавал вступительные экзамены, Раевский сразу обратил на него внимание и сказал экзаменаторам открытым текстом, что очень хочет, чтобы этот парень учился на его курсе. Ему возразили: «Иосиф Моисеевич, о чём вы? У него за сочинение кол, там красно от ошибок». – «А вы исправьте на четвёрку». Исправили.
Такого заводилу, как Саша, нужно было ещё поискать! Его два раза выгоняли из института и три – из комсомола. На втором курсе он снимался в фильме «Про Витю, Машу и морскую пехоту». А чтобы прикрыть прогулы, попросил знакомую девушку сделать ему медицинскую справку. Разве можно было ему отказать? Однако в тот же день Абдулова вызвали на ковёр в деканат – штемпель на справке оказался из роддома!.. Когда он успевал учиться, было загадкой – в общежитии он не занимался совсем. Был такой случай: завтра экзамен, а у него по нулям. Девчонки его всего забинтовали, Сашка, опираясь на руку нашего отличника Валеры Шеймана, вошёл в аудиторию. На лице – страдание. И он чуть слышно объясняет преподавателю: попал в жуткую аварию, говорить не может, разве что очень тихо. Поэтому будет ответы по билетам шептать на ухо Шейману, а тот уже всё озвучит. Что уж он там шептал – загадка, да и какое это имело значение, если Валера сдал за него на отлично.

К озорству, шуткам, выдумкам Саша был готов каждую минуту. А как он однажды нас с приятелями накормил! Вышли с лекции голодные. Саша говорит: «Я покажу вам чудо-кондитерскую». И ведёт нас мимо помоек в заброшенный двор. Там – одноэтажное здание, на окнах решётки. Оказался завод по изготовлению овсяного печенья. И мы под окнами давай песни петь! И вот через прутья решётки сердобольные женщины просовывают нам ещё тёплое печенье. Мы купили молока в треугольных пакетах и с огромным удовольствие всё умяли. Через пару дней повторили концерт уже под гитару.
Всем, что имел он хотел поделиться с друзьями. Посылки, присылаемые его родителями из Ферганы, съедались в мгновение ока. Он весь Курс привозил в Иваново, где жила его бабушка со стороны матери. А уже став актёром «Ленкома», Саша, зная о моих проблемах с распределением, рекомендовал меня Марку Захарову в спектакль «Звезда и смерть Хоакина Мурьетты». Любое дело, за которое он брался, на определенный период становилось делом его жизни. Так было и восстановлением церкви Рождества Пресвятой Богородицы, что около «Ленкома» ( там Сашу и отпевали). А когда-то в этом храме был склад, и Абдулов сам нашёл под него другое помещение. А потом три года устраивал капустники, представления на «Задворках» (1987-1989 гг.) с известными актёрами, а вырученные деньги пускал на ремонт церкви…»

Баранину рубил прямо на паркете.
«Не могу сказать, что мы близко дружили, - начал свой рассказ актёр театра «Ленком» сын Евгения Павловича Леонова Андрей. – Но я, ещё школьником, впервые увидел его в спектакле «В списках не значился». Это было так ярко, так здорово, что я даже сам ставил в школе отрывки из этой пьесы. Следующая его роль – Хоакина Мурьетты, и это уже было настоящее юношеское потрясение…
Помню, Саша как-то пришёл к нам домой, хотел угостить пловом всю семью. Он вообще любил готовить, и у него всё получалось очень вкусно. Баранину рубил прямо на паркете, а под ногами мешалась наша собака. Работая, он нечаянно наступил ей на лапу. Она обижено завизжала. И он, добрая душа, конечно, расстроился..
Абдулов был прост в общении, к нему можно было прийти с любым вопросом – он непременно помогал, причём делал это от всего сердца. И когда умер отец, именно Саша взял на себя всю организацию похорон. А позднее сделал о нём фильм».

В душе остался ферганской шпаной.
«Что было главным в его характере? Пожалуй, то, что он был редкий обалдуй, редкий – вспоминает об Александре его друг артист Борис Клюев. – Наивный, хитрый, смышлёный и необыкновенно обаятельный, как типичный провинциальный парень. Конечно, он пообтесался, но в душе так и остался ферганской шпаной, причём это проявлялось в самых неожиданных ситуациях. Он ни когда не предавал своих – драться ходил вместе, за компанию. Может, именно в таких ситуациях парень из Ферганы проявлялся в большей степени.
Я помню, когда этого ферганского парня из ГИТИСа привели в студию Горького, он был такой расхристанный, волосы торчком в разные стороны, даже рубашка и брюки как-то топорщились.
Мы познакомились на съёмках фильма Авандила Квирикашвили «Сумасшедшая любовь». Часть съёмок проходила во дворе Дома композиторов. Всё делали без соответствующего разрешения, в надежде, что пронесёт. И Саша предложил такую эффектную сцену: он лезет по трубе, которая шла вдоль стены Дома композиторов, а внизу – сарай. Он полез, и, как назло, под его весом труба оборвалась. Саша упал на крышу сарая, а из трубы с шипением рванул газ. Убегали мы так, что только пятки сверкали, потому что буквально через мгновение разразился страшный скандал. Что нам, правда, не помешало позднее вернуться и вместе с Андреем Макаревичем, который писал музыку к фильму, провести вечер в ресторане Дома композиторов. Сашка замути такую кутерьму, и выпили мы столько, что не помнили, как добрались до дома.