Минувший год, по словам
Абдулова, был для него "совсем
сумасшедшим". Снялся у Рязанова в
главной роли в огромной двухсерийной
картине "Тихие омуты". Как продюсер,
режиссер и актер заканчивал "Бременских
музыкантов" и начал сниматься на
"Ленфильме" в "Рождественских
мистериях" - у двух молодых режиссеров,
закончивших мастерскую Алексея Германа.
Время его было расписано по минутам, а
маршруты разного рода поездок включали
и Питер, и Минск, и Валдай, и даже ЮАР. В
родном театре его можно было застать
только в те дни, когда шел спектакль
"Варвар и еретик", где у него главная
роль.
- Зачем вам все это?
- Да скучно мне. Жизнь
одна, хочется все попробовать. Ну, кто-то
может тупо сидеть на одном деле, я не
могу. Хотя все болит, что может болеть,
видеть стал хуже.
- А что доставляет в
жизни наибольшее удовольствие?
- Женщины.
- От чего больше всего
устаете?
- От безделья.
- Сколько спите?
- По-разному. Иногда
могу заснуть абсолютно одетым, в дубленке.
Я еще молодым, когда одновременно
снимался в четырех-пяти фильмах и облетал
самолетом за сутки по четыре города,
придумал для себя выход. Шапочку вязаную
ношу, и вот на глаза ее - оп: все, ночь.
Клянусь, шапочку на глаза - и сразу
заснул. В секунду. Сейчас домой приезжаю
(мы живем за городом) - на диван, собака
ложится рядом, кошки две - на меня. И вот
пока они "ур-ур-ур" - это какое-то
успокоение. Сегодня утром встал, кошаки
на мне лежат. Пошел, дал им пожрать,
пустил собаку погулять, вышел, мама
спросила, чего я так поздно вчера
вернулся, - ну, на то она и мама. Дальше
уехал, сидел-монтировал. Вот что такое
жизнь, как можно объяснить?
- Откуда кошки?
- Одна прибилась на
Валдае на съемках. Я жил в частном домике,
у входа котенок стоял-кричал, уже умирал
совсем, такой скелетик был. Я его пипеткой
выкормил-выходил, с собой забрал, а когда
привез, смотрю, жена в это время другого
взяла, тоже маленького. Сейчас таких
два братана вымахали - фантастика. Один
рыжий, другой непонятный, как чернобурка.
- Как вы познакомились
с женой?
- Это за рамками разговора.
Нет, она никогда не училась на балерину.
Она учится в ГИТИСе на продюсерском
факультете.
- Что самое неприятное
ей приходится от вас терпеть?
- Вот это мое отношение
к профессии. Домой прихожу не я - тень,
руины мои приходят. Терпеть все время
руины тяжело. Я бы не хотел, чтобы ко мне
руины приходили. По идее это невыносимо.
- Мама всегда говорила,
что любить можно только фанатиков.
- Нет, это замечательно,
но я не даю ей должного внимания, времени.
Мозги все время заняты другим. В картине
девятьсот восемьдесят семь кадров, я
помню наизусть каждый дубль. Я, который
забывает собственный телефон, никогда
не думал, что на это способен. Я не вижу
человека. Вот смотрю на вас сейчас -
думаете, вижу? Это у меня "аудио"
идет, а "видео" - совсем другое: чего
я сегодня склеить забыл. Несинхрон
абсолютный. Такое состояние.
- Как вы рискнули
монтировать сами, не имея опыта? Это же
отдельная профессия.
- У меня и редактора
нет, и второго режиссера. Я привык сам
за все отвечать. Если что-то не получится,
виноват буду только я. Но оно получится.
- Вы так самоуверенны?
- Кажется, Белла Ахмадулина
сказала: "Кто чего боится, у того то
и случится". Когда-то снял полу
документальный фильм "Храм должен
остаться храмом" - это был мой первый
режиссерский опыт. Потом, у меня как у
актера сто двадцать картин, и, уж поверьте,
в монтажной я посидел. Я всегда сидел в
монтажной у Балаяна, у Соловьева, у
Гинзбурга.
- Будете сильно переживать,
если вдруг выпадете из обоймы, как
говорится, выйдете в тираж?
- Наверное, да, чего
скрывать. Но я знаю себе пену как артисту
- не по газетам, а по зрительному залу.
Кроме того, я не сижу, не жду, чтобы меня
позвали. Сам хожу. Начинал с массовок,
половины уже не помню. По-моему, было
такое - "Фронт за линией фронта": я
там бегал в атаку. Все время бегал.
Человек не имеет права сидеть ждать
чуда. Кому-то повезет, а кому-то - нет. Я
же не говорю, что Смоктуновский - плохой
артист. Но он полжизни прожил под
лестницей в Театре Ленинского комсомола,
и дядя Ваня Толкушкин, закройщик наш,
его кормил.
Когда Смоктуновский
стал Мышкиным, все сказали: "Гений",
но это был тот случай, когда чудо
произошло. Но могло ведь и не произойти...
Я приехал из Ферганы как дворняжка,
которая собиралась завоевывать Москву.
Я этого хотел. По ночам разгружал вагоны,
жил в общежитии - пять лет на Трифоновской,
восемь - на Бауманской. Для меня это
нормально. Я не жду доброго дядю.
- То есть вы думаете,
что ситуация падения для вас исключена? - Если мозги откажут,
стану дауном - тогда не исключена. Но
все будет нормально, если я сам буду
нормальным, сам не пущу себя в тираж, не
пойду на телевидение. Нет, никогда не
брошу камень в тех, кто снимается в
рекламе, в сериалах, но вы много видели
артистов, которые играют в "Ментах",
а потом в хорошем кино? Я не пойду в
сериалы, пока они не станут такими, какие
делали Аранович, Лиознова. Болтнев в
"Противостоянии" у Арановича сыграл
гениально просто, Басилашвили там
замечательный, вообще, это супер-фильм.
А сейчас сниматься в сериалах - это почти
самоубийство.
- На какие категории
делятся люди вокруг вас?
- У меня очень большая
палитра. Естественно, есть мама, жена,
брат, дочь - это как бы первое. Новых
друзей, как ни странно, нет. Минимум мы
дружим лет по десять, максимум - по
двадцать пять-тридцать. Вова Черепанов,
звукорежиссер театра, Орсеп Согомонян,
художник, Леша Орлов, бизнесмен, Витя
Сергеев, директор "Ленфильма".
Когда мы познакомились с Ильёй Хотюшенко,
он был простым милиционером, сейчас -
начальник отдела Совсем сумасшедший
человек, больной в своей профессии. Ему
вот уже никуда не нужно ездить, он
начальник, все замечательно, а он поехал
- в Назрань, брать какого-то там бандита.
Ну, это я совсем старых друзей называю.
- А недопущенные в дом?
- Нет, вы меня не путайте.
Если я дружу, человек автоматом допущен
в дом. Коржаков не "нужный" мне
человек, просто мужик хороший. Есть
такая категория людей, которых мама
вообще считает своими детьми. Когда
Анар Мамитханов из Баку приезжает, мама
говорит: "Видите, ребенок пришел".
- Почему вы не назвали
никого из театра?
- Как же, Олег Янковский,
Саша Збруев, Сережа Степанченко, Саша
Карнаушкин, мой однокурсник, тридцать
лет мы вместе.
- С Янковским не возникало
никакой конкуренции, когда он возглавлял
"Кинотавр", а вы - Московский
кинофестиваль?
- Нет, дай бог, чтоб у
Олега был замечательный фестиваль, но
и те два, которые делал я, тоже, считаю,
классными были. Московский мы с Соловьевым
взяли, когда фестиваль был ноль - его не
было, а мы хоть до какого-то уровня его
дотащили.
- Однако столько гнусных
сплетен ходило о финансовых махинациях...
- Я счастлив, что дачу
построил до фестиваля. Вообще, могу
признаться: пришел получать зарплату,
чуть не заплакал, клянусь. Восемьсот
рублей за полгода работы. Все знакомые
сказали: "Ты дебил". Вот если бы
сейчас снова, я знал бы, как заработать.
Но опять же - "себе" скверный характер
не позволит.
- Вы прямо дева непорочная!
- Нет, я дико порочный
человек, я игрок, играю в казино, но
только на свои, всегда. Не украл, не убил.
Приехали в Египет на съемки, спонсоры
не перевели денег, а я группу привез.
Все с ума чуть не посходили. Каждый день
вечером после съемок я ехал в казино -
туда триста километров, обратно столько
же,- садился и делал ставки по пять
долларов. Никогда в жизни не играю по
такой мелочи - всегда по-крупному. Но у
меня была цель - выиграть группе суточные
на завтра. Выигрывал - уходил, все: "Куда?
Ты с ума сошел", - обычно я сижу подолгу.
А тут нет, уходил, раздавал людям деньги,
и это длилось почти две недели.
- Какие еще недостатки
за собой знаете?
- Два года не курил,
нельзя мне, на фильме ("Бременские
музыканты") опять начал. Люблю женщин,
люблю футбол - вообще азартный человек.
Кстати, я еще со школы мастер спорта по
фехтованию. И, может быть, играть все
время - это не порок, а даже хорошо.
- А есть что-то, во что
вы поиграете?
- В людей, в жизнь. У меня
есть один критерий: стыдно или не стыдно.
Стыдно мне за эти кадры? Нет. Дальше
поехали. А за эти? За эти стыдно. Все,
убираем.
- Вы никогда ни в чем не
сомневаетесь?
- Я сомневаюсь в куче
всего, но об этом никто не должен знать.
Я делюсь только радостью. Быть с кем-то
в горе - самое простое. "Такая потеря"
и т.д. Вот порадоваться вместе, когда у
тебя все хорошо, - другое дело. За свои
сорок шесть лет я проверил это несколько
раз. Еще в тридцать три года придумал
тост: "Дай господь, чтобы все хорошие
слова мне говорили в спину". Понимаете?
Не в лицо. В лицо все говорить умеют, а
стоит только отвернуться...
- Говорят, в юности вы
себе резали вены от любви. Как вы сейчас
к этому относитесь?
- Дурак был.
- Любовь тогда сразу
прошла?
- Нет, что вы, еще
сильнее... Ну что мы будем копаться?
Остался факт в биографии у той женщины
и у меня. У меня вообще биография событиями
богата - и прекрасными, и отвратительными.
Но счастлив тем, что в жизни все делал
сам.
- Еще говорят, несколько
лет назад вы очень хотели сыграть короля
Лира. У вас что, были неприятности с
дочерью, как у него?
- Да нет, просто я хотел
сыграть Лира в сорок пять лет. Так
интереснее. И обо всем договорились с
Някрошюсом (Эймунтас Някрошюс - известный
театральный режиссер из Литвы), деньги
были, Захаров уже объявил на труппе. Но
Някрошюс куда-то свинтил в последний
момент. Не знаю, может, испугался. А дочь
у меня потрясающая, очень серьезная.
Английский уже знает гениально. Ей
двадцать четыре, училась на юридическом,
стажировалась в одной из старейших
английских адвокатских контор, сейчас
бросила это дело и в ВИДе делает свое
ток-шоу с детьми разных известных людей.
- Внуков она вам еще не
подарила?
- Вчера видел - нет пока.
- Я знаю, отец ваш умер,
одного из братьев убили, другого брата
и маму вы перевезли сюда. Они видят в
вас главу семьи?
- Думаю, видят. После
папиной смерти в 1980 году кто-то должен
был стать "вожаком стаи" независимо
от возраста - помните "Крестного
отца"? Маме восемьдесят три года, брат
старший уже на пенсии. Мы уже лет восемь
живем на даче. Есть двухкомнатная
квартира на Соколе, но мама мечтала о
своем доме, и теперь у меня два дома на
участке в двадцать соток. У них - маленький,
двухэтажный, в тридцати метрах от моего.
Мама на первом этаже, брат на втором.
Можем неделями не видеться.
- А парк машин у вас
большой?
- У меня один автомобиль,
"вольво". Его в день рождения подарил
мой товарищ, когда у меня от театра
сначала угнали БМВ, а потом джип - те,
что милиция до сих пор не может найти.
- Жалко очень?
- Очень. Ощущение такое,
что тебе плюнули в лицо. Но если сейчас
найдут, я в эту машину уже не сяду. Это,
знаете ли, как изменившая женщина, как
бы порченая.
- Вы никогда не смогли
бы простить изменившую женщину?
- Думаю, нет. И дело не
в том, что я бы не смог простить, - я не
смог бы жить с ней. Если в процессе
общения она мне говорит, что я у нее
один, а после оказывается, что "я"
у нее три, мне это неинтересно.
- Ваши требования к себе
и окружающим одинаковы?
- Ну, не могу сказать,
что я себя не люблю. Я к себе, любимому,
хорошо отношусь. Знаете, человека нужно
принимать таким, какой он есть. Только
точно знать грань, что принимаешь, а что
- нет.
- Чего бы вы хотели в
наступающем тысячелетии?
- Чтобы мама была жива,
чтобы дома все было хорошо, чтобы в Чечне
все кончилось. У меня даже есть идея
помочь Комитету солдатских матерей,
устроить гала-концерт, хотя бы собрать
для них денег.
- А самому себе что
пожелаете?
- Жить хочу.
Дата публикации на
сайте: 12.12.2000 г.
Источник: http://www.peoples.ru/art/cinema/actor/abdulov/interview.html |
